150 лет Александру Скрябину

6 января исполняется 150 лет со дня рождения Александра Скрябина — выдающегося русского композитора и пианиста. Небольшого роста, подвижный, с завитыми усами и маленькой бородой, всегда ухоженный и причёсанный, Скрябин вызывал различные оценки современников. Константин Бальмонт называл его «светлым эльфом», Сергей Прокофьев находил в его облике «гениальное очарование», Борис Пастернак любил его летящую походку, манеру «продолжать бег как бы силою инерции вприпрыжку, как скользит по воде пущенный рикошетом камень».

Скрябин обладал цветным слухом: он «видел» музыку. Некоторые тональности стойко ассоциировались у него с определёнными цветами. Так, до мажор он видел красным, соль мажор — оранжево-розовым, ля-бемоль мажор — пурпурно-фиолетовым, ми мажор — сине-белесоватым, а ми-бемоль мажор и си-бемоль мажор окрашивались для него в стальные цвета с металлическим блеском. Цветной слух Скрябина отразился в «Прометее» (1910), куда композитор ввёл партию света. Сочинение, имеющее подзаголовок «Поэма огня», написано для симфонического оркестра, фортепиано, хора, органа и световой клавиатуры. Партию света Скрябин записал на отдельной строчке и вклеил в партитуру. Цвета он записал не словами, а нотами, обозначающими тональный план. При этом свет для Скрябина означал нечто большее, чем палитра цветов: ему виделись не только известные цвета, но молнии, лучи, туманы, облака. «Я убеждён, что световой симфонией можно вылечить человека действительно от чего угодно, — говорил Скрябин. — Но она должна страшно утомлять — эта симфония, если её действительно увидеть».

При жизни Скрябина были предприняты попытки исполнить «Прометей» со светом: два луча давали разноцветные переливы на мраморных колоннах зала Московского благородного собрания. Дома у композитора также имелась световая клавиатура с лампочками, покрытыми тканями разных цветов. На ней играла жена композитора Татьяна Шлёцер.

Из 72 опубликованных сочинений композитора 65 написаны для фортепиано. Скрябину не хватало фортепианной клавиатуры. Часто он придумывал настолько широкие аккорды, что их невозможно было взять одному человеку. Тогда он звал на помощь кого-нибудь из своих друзей, прося играть за него некоторые ноты в басах, а сам играл в верхнем регистре и спрашивал: «Правда, совсем новое ощущение? Вам нравится?»

Скрябин был выдающимся пианистом, исполнителем своих сочинений. Он окончил Московскую консерваторию по классу фортепиано с малой золотой медалью. Пианист обучался у В. И. Сафонова, бывшего в то время ректором консерватории. В 1891 году Скрябин переиграл правую руку, и на некоторое время ему пришлось оставить концертную деятельность. С тех пор в сочинениях Скрябина партия правой руки несколько облегчена по сравнению с левой. Левая рука Скрябина стала курьёзно знаменитой в Америке. В это время Скрябин написал Прелюдию и Ноктюрн для левой руки, и Ноктюрн приобрёл сумасшедшую популярность в Нью-Йорке. В американских газетах специально упоминалась левая рука Скрябина, которую журналисты называли «рукой ноктюрна», а интервью Скрябина сопровождались фотографией его левой руки крупным планом.

Однако сам Скрябин уделял больше внимания композиторской деятельности, нежели пианистической. Он никогда не был доволен собой, называл себя «вовсе не пианистом», а свои выступления — «гадостью». Пианист мечтал сократить концерты до двух раз в год, оставив в программе только свои сочинения. Занимался Скрябин «между делом», «кое-как», и считал, что у него не было пианистической техники. С годами он начал волноваться перед концертами. Пианист нервничал и жаловался на боль в правой руке. «Я сегодня, наверное, оскандалюсь, — говорил Скрябин перед каждым концертом. — И как глупо это! Ведь я в сущности перед самим собою волнуюсь... Ведь не перед публикой же?» Современники вспоминали, что Скрябин комкал сочинения, которые исполнял первыми, и разыгрывался только к концу выступления — к бисам. Иногда он так задумывался во время игры, что забывал, в каком месте сочинения находится. Бывало, что он выпускал целые куски из своих сочинений, а свою Поэму для фортепиано он однажды по рассеянности сократил вдвое.

Вся жизнь Скрябина была посвящена созданию Мистерии — грандиозного синтетического действа, которое должно было преобразить человечество. Скрябин задумывал сочинение, которое объединяло бы музыку, слово и танец. Композитор считал, что в начале времён искусство было синтетичным. «Искусства были когда-то ранее слиты воедино, ведь они потом разъединились», — говорил композитор. Отдельными средствами выразительности в Мистерии были свет, цвет и запах. Скрябин мечтал о мелодии, которая начиналась бы в одном виде искусства, а заканчивалась в другом. Как в музыке мелодию может начинать гобой, а продолжать кларнет, так в Мистерии мелодия могла начинаться в звуках и получать продолжение в жестах или свете. «Я не понимаю, как можно теперь писать “просто музыку”. Ведь это так неинтересно», — признавался Скрябин. Мистерия должна была быть написана на некоем едином синтетическом языке, подобно тому языку, который существовал в мире до Вавилонской башни. Впоследствии Скрябин отказался от этой идеи и начал писать текст Мистерии по-русски. «…У него было некое смутное ожидание, что этот русский язык как-то сам собою преобразуется, когда будет надо, в “синтетический язык”», — вспоминал музыкальный критик Леонид Сабанеев, близко знавший композитора.

Для осуществления Мистерии требовалась постройка специального храма в Индии на берегу озера. В Мистерии не было сцены и партера, слушателей и зрителей, исполнителей и актёров: по замыслу композитора, в действе участвовало всё человечество, вся природа, включая тигров и змей. «Вы знаете, что у меня там и звери будут!» — восторженно говорил Скрябин Сабанееву. «А наши москворецкие звери у вас будут, вроде некоторых критиков?» — трезво возражал ему убеждённый позитивист Сабанеев.

Мистерия должна была длиться семь дней. О начале действа возвещали колокольные звоны, собиравшие участников. «Храм наполняется туманами рождающихся неопределенностей», — гласит первая ремарка сохранившихся текстовых набросков композитора. Мистерия демонстрировала всю историю человечества, все ужасы и войны, боль и страдания. Каждый участник должен был пережить события мировой истории в воспоминании, чтобы избавиться от травм и раствориться во всеобщей радости. Итогом Мистерии должно было стать перерождение всего человечества. Скрябин верил в великую миссию художника, творца, способного изменить мир. «Единственное настоящее преступление — это бездарность», — считал композитор.

Скрябин был мечтателем. Его идеи не были поняты и поддержаны современниками. Некоторые знавшие композитора люди считали его безумным. «Послушайте, Александр Николаевич, будем говорить серьёзно. Ведь никакой Мистерии Вы не напишете», — всегда хотел ему сказать Леонид Сабанеев, но так и не сказал. Замысел Мистерии Скрябин обдумывал все поздние годы жизни. Иногда он вдруг брался за выполнение практических задач — планировал поездку в Индию или покупку земли для храма. За два года до смерти композитор понял, что человечество ещё не готово к преображению, и вынужден был написать «Предварительное действие» — пролог, подготавливавший к участию в Мистерии. Скрябин скончался в 1915 году в возрасте 43 лет. От Мистерии остались лишь наброски — тексты, вписанные аккуратным почерком в потрёпанную ученическую тетрадь в клетку без обложки.

Иллюстрации:

1. Л. О. Пастернак. «Прометей» (премьера «Прометея» А. Н. Скрябина 2 марта 1911 г., дирижёр — С. А. Кусевицкий, за роялем автор). 1915

2-3. А. Н. Скрябин. «Прометей. Поэма огня» для большого оркестра, фортепиано, хора, органа и партии света. Автограф партитуры. 1909–1910. Из фондов Российского национального музея музыки.