Сегодня имя Фёдора Шаляпина воспринимается как символ русской оперы, а его голос считается феноменом в мировом вокальном искусстве. За невероятную мощь и в то же время мягкий, «бархатный» тембр соотечественники называли Шаляпина – «царь-бас», а зарубежные коллеги певца отзывались о нем как о «русском гиганте, ставшим басом-эталоном» [2, 1].
Однако такому триумфу предшествовал долгий тернистый путь, и начинался он в самой бедной части Казани — Суконной слободе. Будущий певец рос в достаточно суровых и аскетичных условиях, совершенно не располагавших к знакомству с искусством. Отец сызмальства приучал мальчика к ремеслу, отправляя его осваивать то сапожное, то токарное дело. Впрочем, даже в такой обстановке, знакомство Шаляпина с музыкой все же состоялось.
Первым, кто обучил его азам нотной грамоты, был регент хора Щербинин: «Голос есть, слух есть. Я тебе напишу ноты — выучи!» [6, 28], — сказал он. Несмотря на достаточно скупой характер обучения, Шаляпин достиг определенных успехов и стал церковным хористом. В то же время певец посещал балаганные представления слободского деда-раешника Якова Мамонова. «Может быть, именно этому человеку, отдавшему себя на забаву толпы, я обязан рано проснувшимся во мне интересом к театру, “к представлению”, так не похожему на действительность» [6, 26], — впоследствии писал в своих мемуарах Шаляпин. В оперный театр юноша попал несколько позже и был поражен: «Театр свел меня с ума, сделал почти невменяемым, — вспоминал он много лет спустя, — возвращаясь домой по пустынным улицам, видя, точно сквозь сон, как редкие фонари подмигивают друг другу, я останавливался на тротуарах, вспоминал великолепные речи актеров и декламировал, подражая мимике и жестам каждого <...> Театр стал для меня необходимостью, и роль зрителя, место на галерке уже не удовлетворяли меня, хотелось проникнуть за кулисы, понять — откуда берут луну, куда проваливаются люди, из чего так быстро строятся города, костюмы, куда — после представления — исчезает вся эта яркая жизнь?» [6, 42 ‒44].
Так будущий артист начал свой путь от статиста в провинциальных театральных труппах до солиста Большого и Мариинского театров, а также Метрополитен Опера. Удивительно, что за это время у Шаляпина был лишь один учитель — тенор Большого театра Дмитрий Усатов. Обучение пению и актерскому мастерству у него происходило в течение всего полутора лет, но этого хватило для того, чтобы Шаляпин овладел всеми необходимыми навыками, которые впоследствии неустанно оттачивал и приумножал: «Я, вообще, не верю в одну спасительную силу таланта без упорной работы. Когда дело доходило до работы, я мгновенно преисполнялся честной тревогой и отдавал роли все мои силы. Я решительно и сурово изгнал из моего рабочего обихода тлетворное русское “авось” и полагался только на сознательное творческое усилие» [6, 70‒71].
Поэт и художественный критик Сергей Маковский вспоминал о Шаляпине: «Поражала в нем некая звучащая стихия, для которой “законы не писаны”» [1, 169]. Однако не только необычное звучание голоса певца становилось причиной истинного восхищения и признания Шаляпина как артиста. Масштаб его таланта выходил далеко за пределы вокального искусства: певец обладал удивительным природным артистическим даром.
Созданные Шаляпиным сценические образы Мефистофеля, Ивана Сусанина, Бориса Годунова и Ивана Грозного «были великолепными, быть может, гениальными созданиями, его прославившими» [3, 215].
Актерское и сценическое мастерство в сочетании с безупречной вокальной техникой позволяли Шаляпину совершать интонационные перевоплощения, естественно сочетать слово и музыкальную фразу, доходя до такой степени выразительности, которая всецело отвечала психологическому смыслу фразы и характеру персонажа. Писатель и драматург Леонид Андреев писал: «Я вспоминаю его пение, его мощную и стройную фигуру, его непостижимо подвижное, чисто русское лицо, — и странные превращения происходят на моих глазах... Из-за добродушно и мягко очерченной физиономии вятского мужика на меня глядит сам Мефистофель со всей колючестью его черт и сатанинского ума, со всей дьявольской злобой и таинственной недосказанностью… настоящий дьявол, от которого веет ужасом. Вот таинственно, как и надо, исчезает в лице Шаляпина Мефистофель; одну секунду перед моими глазами то же мягко очерченное, смышленое мужицкое лицо — и медленно выступает величаво-скорбный образ царя Бориса, величественная, плавная поступь, которую нельзя подделать, ибо годами повелительности создается она <…> А за Борисом — злобно шипящий царь Иван, такой умный, такой злой и несчастный, а еще дальше сурово-прекрасный и дикий Олоферн; милейший Фарлаф во всеоружии своей трусливой глупости, добродушия и бессознательного негодяйства и, наконец, создание последних лет — Ерёмка».
Художественный опыт певца был объектом пристального внимания Константина Станиславского — он считал Шаляпина актером, виртуозно владеющим своим голосом: «Фокус Шаляпина в слове, — утверждал он, — согласные надо петь, смаковать <…> Он умел петь на согласных и этим отличался от других певцов» [4, 222]. Сам певец говорил: «Артист должен петь так, как говорит <…> Хорошо сказанное — наполовину спето» [5]. Шаляпин был для Станиславского неоспоримым авторитетом не только в области произношения, речи и пластики, но и в области перевоплощения: «Посмотрите на руки Шаляпина! — восклицал Станиславский, — вы никогда не узнаете его кисть. Он “гримирует” кисть, и в каждой роли у него разная рука: то рука его очаровательна, то, как грубая лапа…» [4, 221].
Непревзойденный талант Шаляпина на протяжении всей его жизни притягивал самых ярких людей искусства. Не случайно друзьями и единомышленниками певца были Максим Горький, Сергей Рахманинов, Константин Коровин, Илья Репин, Валентин Серов, Николай Римский-Корсаков, Владимир Стасов, Василий Ключевский и другие деятели отечественной культуры, оказавшие огромное влияние на его артистическое формирование. Рахманинов вспоминал: «Сорок один год назад, с самого почти начала его карьеры, свидетелем которой я был, он быстро вознесся на пьедестал, с которого не сходил, не оступился до последних дней своих. В преклонении перед его талантом сходились все: и обыкновенные люди, и выдающиеся, и большие. В высказанных ими мнениях все те же слова, всегда и везде: необычайный, удивительный. И слух о нем пошел по всей земле, не только — всей Руси великой. Не есть ли Шаляпин и в этом смысле единственный артист, признание которого с самых молодых лет его было общим? “Общим” в полном значении этого слова! Да! Шаляпин — богатырь. Так было. Для будущих поколений он будет легендой» [6, 434].
Научный сотрудник отдела документов и личных архивов —
Ащеулова Анастасия
Список литературы:
© 2025 Все права защищены. Копирование материалов разрешено только с согласия администрации сайта.
Генеральный директор, заслуженный деятель искусств РФ, президент Ассоциации музыкальных музеев и коллекционеров, член Комиссии Российской Федерации по делам ЮНЕСКО, член Президиума ИКОМ России, член Президиума Союза музеев России, президент Ассоциации духовых оркестров и исполнителей на духовых и ударных инструментах «Духовое общество имени Валерия Халилова», кандидат экономических наук, награжден Орденом Почета (2020).
