«Жить всё-таки можно…». День памяти Петра Ильича Чайковского

6 ноября – День памяти великого русского композитора Петра Ильича Чайковского. Композитор прожил 53 года, скончавшись 128 лет назад.

Остался ряд интересных описаний внешности композитора в свидетельствах современников. Так, великий князь Константин Константинович Романов однажды записал в дневнике: «Петру Ильичу Чайковскому на вид лет 35, хотя лицо его и седеющие волосы дают ему более пожилую наружность. Он небольшого роста, довольно худой, с короткой бородой и кроткими умными глазами. Его движения, манера говорить и вся внешность изобличают крайне благовоспитанного, образованного и милого человека». Пётр Ильич лишь однажды кратко сказал о себе: «Я ... имею волоса почти совсем седые (я начал седеть очень рано) и глаза серые». Интересно, что обе цитаты относятся к 1880 году, когда композитору было 40 лет.

Необыкновенная творческая мобильность композитора дала впечатляющие результаты: практически во всех существовавших тогда жанрах и видах вокальной, инструментальной, оркестровой и сценической музыки (за исключением оратории, оперетты и сочинений для духовых инструментов) Чайковский оставил выдающиеся образцы вдохновения и мастерства.

Композитор по-разному относился к своим сочинениям: некоторыми гордился всю жизнь (Четвёртая симфония), о других несколько раз менял мнение (опера «Мазепа», симфония «Манфред», Пятая симфония). Были и такие, которые ненавидел (опера «Опричник») и даже уничтожил (оперы «Ундина» и «Воевода», симфоническая баллада «Воевода»). Характерны сомнения Чайковского и в процессе сочинения – понимая, что создает нечто выдающееся, он, тем не менее, до конца никогда не был уверен в этом: «Очень может быть, что опера “Пиковая дама” преплохая опера; весьма вероятно, что через год я буду ее ненавидеть, как ненавижу многие свои произведения, – но теперь мне кажется, что это лучшее мое сочинение и что, написавши его, я совершил нечто вроде подвига».

Композитору были свойственны, по словам его самого: «отчуждённость, страх людей, робость, неумеренная застенчивость, недоверчивость, словом, тысяча свойств, от которых я всё больше и больше становлюсь нелюдим»[1].Но творчество помогало ему преодолевать себя: «Не говори, что всё на свете грустно. Есть простые, но сильные радости. Веселись чужим весельем»[2], – написал Чайковский о программе финала Четвёртой симфонии, комментируя историю её создания: «Я жестоко хандрил прошлой зимой, когда писалась эта симфония, и она служит верным отголоском того, что я тогда испытывал. «Жить всё-таки можно»,– таков вывод в одной из ярчайших симфоний в мировой культуре.

Музыка Чайковского продолжает жить в интерпретациях новых поколений музыкантов, режиссёров, хореографов. Так, например, в Большом театре осуществлены постановки: «Пиковая дама» Ролана Пети (2001), «Предзнаменования» Леонида Мясина (2004), «Онегин» Джона Крэнко (2013)[3], «Анна Каренина» Джона Ноймайера (2018)[4].Наследие Чайковского – композитора XIX века, в веке XXI удивительно органично для современного прочтения.