Top.Mail.Ru
Наш адрес:
Россия, 125047, Москва, ул. Фадеева, 4
Телефон:
+7 (495) 605-65-15
Гинзбург Т.В.

Другой Беляев. Судьба мецената

Другой Беляев. Судьба мецената

Т.В. Гинзбург, старший научный сотрудник Российского национального музея музыки

Хорошо известна фраза К.С. Станиславского (записанная режиссером в альбоме Генриетты Леопольдовны Гиршман в 1922 году): «Для того, чтобы процветало искусство, нужны не только художники, но и меценаты».

Роль меценатов в развитии музыкального искусства всегда была велика. Строительство и устройство учебных заведений, развитие музыкального театра, издательской деятельности, создание концертных и театральных залов, организация конкурсов и учреждение премий и стипендий для учащихся на средства меценатов и благотворителей было неотъемлемой частью русской культуры второй половины XIX – начала XX века. В благодарной памяти современников и их потомков сохранились деяния Солодовникова, Мамонтова, Морозова, братьев Третьяковых, Хлудова, Беляева, направленные на развитие музыкального искусства. В советское время эти традиции прервались — государство декларировало собственную ответственность за все сферы социальной жизни, и институт меценатства практически исчез на 70 лет.

С конца 80-х годов прошлого века в культурной жизни Советского Союза, а затем России вновь стали появляться благотворители и меценаты, чьи средства помогают развитию художественной культуры.

Традиционно меценаты направляли свои усилия на развитие той области или того начинания, в которых они были заинтересованы в силу своих привязанностей. Это была не просто благотворительность, основанная на идее помощи ближнему, а именно желание помочь близкому их душе искусству. Нередко даже небольшой, но ценный вклад, сделанный более века назад, становился толчком в дальнейшем (по принципу домино) к значительным достижениям в отечественной культуре.

Среди имён меценатов и благотворителей для Российского национального музея музыки особенно значимо имя потомственного почетного гражданина Дмитрия Федоровича Беляева, на средства которого в 1912 году был оборудован в Московской консерватории Музей имени Н.Г. Рубинштейна. Именно на базе консерваторского музея со временем вырос Российский национальный Музей Музыки.

Широко известна меценатская деятельность однофамильца Дмитрия Федоровича — лесопромышленника Митрофана Петровича Беляева. Его музыкальное издательство, выдача премий имени Глинки, индивидуальная финансовая поддержка музыкантов, устройство концертов, и, наконец, организация известного «беляевского кружка» позволили Митрофану Петровичу навечно запечатлеться в истории отечественной культуры. Дмитрий Федорович, чьи вложения были гораздо более скромными, оказался со временем практически забыт. Совпадение же фамилии с широко известным Митрофаном Петровичем также способствовало тому, чтобы имя Дмитрия терялось за громкими деяниями Митрофана, и рука редактора в каждой публикации, где упоминалось связанное с музыкой и благотворительностью имя Беляева, тянулось исправить досадную опечатку — ну какой же «Д.Ф.», когда должен быть «М.П.». Даже в учетных документах музея встречались такие досадные подмены.

Задача настоящей статьи — восстановление исторической справедливости и воссоздание того вклада, который внес Дмитрий Федорович на благо музыкальной культуры.

Московский меценат Дмитрий Федорович Беляев был потомственным почетным гражданином и потомственным же благотворителем (его отец, Ф.Г. Беляев, оставил по завещанию капитал на выдачу пособия бедным невестам). Дмитрий Федорович владел в Москве несколькими домами, избирался церковным старостой при домовой церкви иконы Богоматери «Всех скорбящих радость» Троицкой больницы для неизлечимых в Савеловском переулке. Отец мецената, Федор Герасимович Беляев, многие годы вел торговлю рогожами в Семенном ряду на Москворецкой улице. После смерти родителя Дмитрий Федорович еще два года — в 1885 и 1886 — брал свидетельство на ведение торговли рогожей и мебелью, а потом, вероятно, оставил это занятие, т.к. свидетельств более не получал. Очевидно, торговля молодого наследника совершенно не привлекала. Однако траты его, связанные с любовью к искусствам, были весьма внушительны.

Беляев владел несколькими домами в Москве — в Мясном переулке (ныне — Последний), в Сретенском и Фуркасовских переулках возле Лубянки, и в районе Таганки. До наших дней сохранился один из домов Беляева, являющийся памятником архитектуры и выявленным объектом культурного наследия. Это украшающая российскую столицу городская усадьба, адрес которой — Рюмин переулок, дом 2 (в начале XX века — Швивогорский переулок). Особняк XVIII века, перестроенный в 1902–1903 годах в стиле модерн по проекту архитекторов А.А. Галецкого и В.В. Воейкова, украшали кованая ограда, удивительная мозаика на фасаде, лепнина интерьеров. Часть уникального декора сохранилась и до наших дней и до сих пор особняк называют «Дом с маками».

В связи с этим домом имя Дмитрия Федоровича Беляева попало и в исследования, посвященные экологии Москвы. Находящаяся по соседству кондитерская фабрика, выпуская ядовитые пары от своего производства, основательно портила крышу, стены беляевского особняка и наносила вред растущим в саду деревьям (Е.Н. Будрейко. Экология Москвы. XII – начало XX вв. Актуальная ссылка). Возможно, указанные проблемы с домом и подтолкнули к перестройке старинного особняка в изысканное сооружение в стиле модерн?

Этот дом стал не просто архитектурной достопримечательностью, но и местом проведения регулярных музыкальных вечеров, организатором которых выступал хозяин дома. К этим домашним вечерам выпускались — по крайней мере, на протяжении одного концертного сезона — отпечатанные в типографии программки (сохранившиеся в Музее музыки в персональных фондах выдающихся исполнителей — скрипача Петра Ильченко (Ф. 144), виолончелиста Виктора Кубацкого (Ф. 336)), которые позволяют нам сейчас судить о круге интересов и общения Дмитрия Федоровича Беляева.

Ряд программок представляют почти академическую программу, составленную по канонам филармонических концертов. Причем концерты организовывались по принципам сезонности и по разным тематическим направлениям — музыкальные вечера, квартетные вечера. Как указано в программках, в 1908–1909 годах проходил уже третий концертный сезон. 14 ноября 1908 года состоялся первый квартетный вечер этого сезона, где звучали произведения Моцарта и Глиэра (РНММ. Ф. 336. № 1214). 24 ноября 1908 года состоялся 2-й музыкальный вечер, где прозвучал струнный секстет Чайковского «Воспоминания о Флоренции» и скрипичные, арфовые и вокальные соло (РНММ. Ф. 336. № 1215). 16 апреля 1909 года в доме Д.Ф. Беляева проходил пятый квартетный вечер, на котором звучали произведения Бетховена, Локателли, Глазунова, Гуно, Баха, Шумана, Поппера (РНММ. Ф. 144. № 68). Среди участников вечеров были скрипачи и альтисты В.В. Эмме, Петр Ильченко, Василий Пакельман, Михаил Эрденко, виолончелисты Семен Козолупов, Иосиф Пресс, пианистка Вера Епанешникова, арфист Александр Слепушкин.

Одна из печатных программ (РНММ. Ф.144. № 69) концерта 9 января 1911 года представляет живописную картину домашних музыкальных вечеров, в которых серьезная первая часть сочеталась с развлекательным и пародийным «кабарэ», столь модным жанром начала века, во второй части. И тогда музыканты и, возможно, сам хозяин дома, становились участниками веселых розыгрышей, шуточных сценок.

В этот вечер в первой, «серьезной», части певцами Е.И. Балабановой, В.И. Садовниковым, М.Н. Анофриевой, А.Н. Курдюмовым исполнялись романсы и песни П.И. Чайковского, С.В. Рахманинова, Н.А. Римского-Корсакова, а скрипач Петр Ильченко сыграл фрагмент из оперы «Таис» Ж. Массне. Вторая, «кабаретная», часть состояла из двух отделений. Здесь выступал «Оркестр из Неаполя, Контрабасного уезда, из 100 человек в 1200 лошадиных сил, вместимостью до 2000 тонн» и исполнял несколько номеров для зрения и слуха (среди них — «Мимо декламации», «Люблю тебя», музыка Полу-Грига). Среди запланированных во втором отделении номеров и попурри из «Веселой вдовы», и дуэт Ваньки и Таньки в исполнении Таньки и Ваньки, и четыре примадонны (мадемуазели Ми-Ми, Зи-Зи, Фи-Фи и Ки-Ки), исполняющие некое произведение под названием «Бе-Бе!»…

Трудно сказать, кто скрывался за забавными псевдонимами исполнителей, обозначенными в программке. Очевидно, что Пиетро Ильчини, исполнявший Венецианский карнавал, — это сам Петр Ильченко, скрипач, в фонде которого сохранилась программа. Можно предположить, что Жан-Тезавруа — это контрабасист, композитор, собиратель фольклора Иван Тезавровский. Кто же еще принимал участие в этом веселом действии? Кто эти Танька и Ванька или Кен-Изверг и Жантуй остается загадкой. Возможно, среди них были и участники первого отделения — уважаемые артисты императорских театров, не чуждые богемным вольностям.

С большой долей вероятности можно утверждать, что Дмитрий Федорович Беляев был не только любителем музыки, но и музыкантом-любителем. На это предположение наводит еще один ценнейший экспонат, находящийся ныне в фондах Российского национального Музей Музыки (РНММ. КП 14078. ГКМИ-7). Это хранящаяся в Государственной коллекции уникальных музыкальных скрипка мастера Антонио Страдивари, которая была приобретена в 1880-х гг. в Париже скрипачом-концертмейстером Большого театра К.А. Кламротом у скрипичного мастера Жермена для своего ученика Д.Ф. Беляева. Принадлежность к богатой фамилии (а именно в 1880-е годы Беляев стал богатым наследником) позволяла приобрести музыканту-любителю и исключительно ценный инструмент. Так что Дмитрий Федорович Беляев вполне мог брать частные уроки, стать владельцем уникальной скрипки и на всю жизнь сохранить привязанность к струнному смычковому искусству.

Будучи меломаном, Беляев, как свидетельствуют документы, интересовался и другими искусствами — в 1908 году он подал заявление о приеме в Московское общество любителей художеств и был принят.

Дмитрий Федорович учредил ряд музыкальных конкурсов в Московской консерватории — одни из первых исполнительских конкурсов в России. Среди них — прошедший в 1910 году в честь 40-летнего юбилея творческой деятельности профессора Ивана Войцеховича Гржимали конкурс скрипачей — учеников юбиляра, где первая премия была присуждена Михаилу Прессу, а вторая поделена между Михаилом Эрденко, Леей Любошиц и Давидом Крейном. В декабре 1911 года, в ознаменование 50-летия Московского отделения Императорского Русского музыкального общества, на средства Беляева проводился первый в России конкурс виолончелистов, в котором приняли участие 12 исполнителей — выпускников российских консерваторий (Московской и Петербургской).

Жюри составляли профессора Лейпцигской, Петербургской, Московской консерваторий, Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества, директора музыкальных училищ Русского музыкального общества — Аббиат, Гржимали, Эрлих, Вилуан, Пухальский, Слатин, Экснер. Первая премия в 1500 рублей досталась Семену Козолупову. Получив денежное вознаграждение, музыкант смог приобрести ценную виолончель работы Пьетро Гварнери, с которой не расставался до конца своей активной творческой жизни (в советское время Семен Козолупов стал основателем отечественной виолончельной школы, в его классе в консерватории была воспитана плеяда выдающихся исполнителей, среди которых Святослав Кнушевицкий, Мстислав Ростропович, Наталья Шаховская, Валентин Берлинский и др.).

Уровень участников конкурса виолончелистов 1911 года был столь высок, что Беляев сделал дополнительный взнос в 1000 рублей и благодаря этому две вторые премии по 500 рублей завоевали Евсей Белоусов и Иосиф Пресс.

Правда, периодическая печать того времени, в частности журнал «Музыка», неоднократно отмечала «плохую» организацию Московской консерваторией конкурсных состязаний и, возможно, в силу этого «провалился» еще один финансируемый Беляевым конкурс — на сочинение струнного квартета и трио для фортепиано, скрипки и виолончели. Из присланных на конкурс 11-ти квартетов и трех трио, жюри ни одного не отметило, объяснив свое решение невысоким уровнем сочинений. Как писал журнал «Музыка», неизменно критиковавший порядки в Московской консерватории и ее директора Ипполитова-Иванова, «ни один приличный композитор не соблазнится этим нелепым конкурсом и не доверит своего произведения его пресловутому жюри» («Музыка». 1912. № 70. 31 марта. С. 308). Однако эта ситуация не умаляла ценного вклада Д.Ф. Беляева в музыкальную жизнь Москвы.

В тот же период Дмитрий Федорович Беляев в ответ на просьбу директора Московской консерватории Михаила Михайловича Ипполитова-Иванова сделал крупное пожертвование, взяв на себя значительную часть расходов по оборудованию Музея имени Н.Г. Рубинштейна — 2000 рублей наличными «на приобретение мебели для музея» (Отчет Московского отделения ИРМО за 1911-1912 гг. С.80). Однако данной суммы оказалось недостаточно, и в будущем году было зафиксировано дополнительное пожертвование наличными — еще 800 рублей «на расходы по устройству музея имени Н.Г. Рубинштейна» (Отчет Московского отделения ИРМО за 1912-1913 гг. С.222. Чтобы представить себе, что означали эти суммы в то время, упомянем, что рояль хорошей фирмы стоил 200 рублей, конь около 150 рублей, а за 200 рублей можно было приобрести автомобиль).

В благодарность за учреждение конкурсов и принятие на себя расходов по оборудованию Музея 25 февраля 1912 года на общем собрании почетных и действительных членов Беляев был единогласно избран пожизненным действительным членом Московского отделения ИРМО.

И в дальнейшем Д.Ф. Беляев не оставил благотворительной деятельности. В 1914 году он внес сумму в 500 рублей за обучение в консерватории в течение одного полугодия пяти учащихся по классу скрипки (Отчет Московского отделения ИРМО за 1914-1915 гг. С.8). В отчете Императорского Русского музыкального общества 1914–1915 годов указываются суммы, собранные на сооружение памятника И.В. Гржимали. И среди этих пожертвований выделяется самая крупная сумма в 500 рублей, внесенная Д.Ф. Беляевым (Отчет Московского отделения ИРМО за 1914-1915 гг. С.123).

Как же сложилась судьба Д.Ф. Беляева после революции, в новом мире?

В РГАЛИ (Российский государственный архив литературы и искусства) сохранился один из документов, который свидетельствует о попытках Беляева как-то адаптироваться к новым условиям послереволюционной жизни. Дмитрий Федорович обращается к своему другу М.М. Ипполитову-Иванову, ректору консерватории в то время, со следующим прошением: «Оборудованный на мои средства музей имени Н.Г. Рубинштейна при Московской государственной консерватории передан ныне вместе с консерваторией в ведение Народного комиссариата по просвещению. Состоя сотрудником по оборудованию означенного Музея при бывшем Музыкальном обществе, в ведении которого находился музей, я и ныне продолжаю собирать матерьял и вещи, относящиеся к эпохе незабвенного основателя консерватории, необходимые для пополнения Музея, ввиду чего покорнейше прошу о перечислении меня в ведение Народного комиссариата по просвещению сотрудником по оборудованию Музея. Дмитрий Федорович Беляев». И сверху на прошении значится резолюция ректора: «Утвержден исправляющим должность хранителя музея Консерватории на заседании президиума от 24 сентября 1919 г.» (РГАЛИ. Ф. 2099. Оп. 2. № 1. Л. 90).

В фондах Музея музыки сохранился и протокол (РНММ. Ф. 144. № 76), согласно которому 9 ноября 1919 года у гражданина Беляева, проживающего в доме 10 по Таганской улице, была изъята скрипка мастера Страдивари 1668 года, со смычком, в деревянном футляре в кожаном чехле. Основанием для изъятия, как указано в Протоколе, стал ордер Московской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлением по должности за № 7304 от 1 ноября 1919 года. И сейчас эта бесценная скрипка — одна из лучших в Государственной коллекции уникальных музыкальных инструментов Российской федерации.

Дальнейшая судьба Беляева была совершенно неизвестна еще несколько лет назад. В качестве одного из возможных вариантов развития биографии можно было предположить, что Дмитрий Федорович, как и многие представители привилегированных сословий, выбрал путь эмиграции. Но никакие справочники по русскому зарубежью не подтверждали эту гипотезу. И, наконец, в фондах Российского национального музея музыки были обнаружены документы, пролившие свет на финал жизни мецената. В фонде Петра Ильченко, скрипача, выпускника Московской консерватории 1912 года с малой золотой медалью по классу И.В. Гржимали, который стал душеприказчиком очевидно бездетного Беляева, оказались документы последних месяцев жизни мецената (РНММ. Ф. 144. №№ 10, 11, 12, 13,14, 77, 78, 79). Дмитрий Федорович окончил свои дни в Рязани, отдавая оттуда письменные распоряжения о своем имуществе, оставшемся в Москве у чужих людей. Д.Ф. Беляев, проживавший в Рязани по Рязанской улице, в доме 46, кв. 1, умер 12 марта 1936 года 8 часов 30 минут пополудни в возрасте 76 лет вследствие старческой слабости и общего истощения. В Рязани же он был и похоронен. Не сгинул в лагерях, не был уничтожен… Однако столь же характерны и блестящая светская жизнь, благополучное и доходное дело, благотворительные инициативы в первой половине жизни, а в ее итоге — бедность и одиночество…

Но его благие дела все же пережили забвение. Процветает отечественная виолончельная школа, поддержанная Беляевым в лице Семена Козолупова и других впоследствии известных музыкантов. Украшает столицу великолепный особняк. Скрипка, когда-то принадлежавшая Беляеву, входит в высшую категорию ценности Госколлекции, на протяжении истории которой она неоднократно выдавалась в пользование выдающимся исполнителям. В ХХ веке на скрипке играли Дмитрий Цыганов, Михаил Фихтенгольц, Виктор Пикайзен, Ольга Каверзнева, Олег Каган, Грачья Арутюнян, Евгений Бушков, Граф Муржа.

Процветает Российский национальный Музей Музыки — и даже существует музей имени Рубинштейна в Московской консерватории, вновь созданный в вузе в начале 1990-х. И хранится благодарная память о любителе музыки, давшем так много толчков развитию отечественной музыкальной культуры.


СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Вся Москва: Адресная и справочная книга… Москва: Т-во А. С. Суворина «Новое время», 1875-1917

2. Гинзбург Т. В. Музей музыкальной культуры. — Москва: Дека-ВС, 2003. – Сс. 18-20.

4. Отчеты Московского отделения ИРМО за 1910–1915 гг. – Москва: Т-во С. В. Яковлева, 1911-1915.

5. Справочная книга о лицах, получивших на 1885 год купеческие свидетельства по 1и 2 гильдиям в г. Москве - Москва: типо-лит. Н. И. Куманина, 1885.

6. Справочная книга о лицах, получивших на 1886 год купеческие свидетельства по 1и 2 гильдиям в г. Москве - Москва: типо-лит. Н. И. Куманина, 1886.

7. Будрейко Е. Н. Экология Москвы. XII – начало XX вв.

 

История Российского национального музея музыки

Подмосковный Парнас