Письма военных лет. Рукописи в фондах Российского национального музея музыки

В фондовой коллекции Российского национального музея музыки собрано немалое количество рукописных, печатных и изобразительных документов периода Великой Отечественной войны. Среди них ставшие знаковыми авторские рукописи песни «Священная война» А.В. Александрова и Седьмой симфонии Д.Д. Шостаковича. В музее хранятся авторские рукописи многих других сочинений военных лет, фотографии выступлений фронтовых бригад, афиши и программы, письма, воспоминания и дневники. Военные письма занимают небольшое по объему, но существенное по содержанию место в ряду документальных источников музейной коллекции – во многом за счет высокой степени исторической достоверности этих документов.

В июне 1941 года, наряду с другими гражданами, музыканты, композиторы, студенты музыкальных вузов, только начинающие творческую жизнь, были мобилизованы, и одним было суждено погибнуть в бою, а другим – пережить тяготы войны и встретить Победу. Их письма военных лет хранятся в личных фондах композиторов и педагогов, профессоров Московской консерватории Т.Н. Хренникова, Д.Д. Шостаковича, Г.И. Литинского, А.Б. Гольденвейзера и других.

19 сентября 1941 года молодой композитор Евгений Макаров, проходивший службу во взводе химзащиты, написал письмо своему учителю, профессору Московской консерватории Генриху Ильичу Литинскому.   

«Мой дорогой Генрих Ильич!

Примите еще раз мою глубокую благодарность за Ваше замечательное и драгоценное для меня письмо. Оно дало мне большой запас бодрости, такой толчок, что вчера я прорвался сквозь все преграды, уехал в Воронеж и два часа занимался сочинением. Рояль я достал в местном музучилище, куда я зашел и представился студентом МГК. Меня приняли почтительно. Оставшись наедине с роялем, я буквально задрожал от волнения. Спокойно я работать не мог, да еще мешали любопытные, желавшие посмотреть на московского композитора. Тем не менее я начал одну работу, о которой давно думал. Я хочу написать небольшой цикл на тексты Омара Хайяма. Стихи его – образец кристальной формы. Это четверостишия. Я хоту написать музыку к ряду таких четверостиший и создать из них нечто цельное.

Живу я сейчас так, что это можно сделать при достаточной настойчивости. Встаем, правда, в 4-45, ложимся в 10, но свободное время бывает в виде каких-то обрывков. В военную жизнь постепенно втягиваюсь. Отношения с товарищами и бойцами хорошие. По-видимому, с моим характером жить в армии можно. Читаю понемногу. В моей походной библиотеке – Шекспир, Сервантес, Гофман, Пастернак. Как видите, жить можно. Придется подождать с музыкой, пока мы все вместе не разобьем гадов. Вот тогда музыка вступит в полные права».

Тогда Макаров еще не знал, что его педагог хлопочет о возможности наиболее способным студентам продолжить обучение в консерватории. Среди них оказался и Евгений Макаров. Уже в 1944 году он окончил военно-дирижерский факультет при Московской консерватории и в тот же год был приглашен преподавателем в Институт военных дирижеров. Так и определилась его дальнейшая творческая направленность: сочинения Евгения Макарова вошли в репертуар духовых оркестров, в том числе армейских коллективов. Он написал несколько учебных пособий, в том числе «Курс инструментовки для духового оркестра».

Война круто изменила жизнь Евгения Макарова, но во многом и решила его дальнейшую судьбу.

Краткий лаконичный стиль отличает письма Дмитрия Шостаковича тех лет. В его личном фонде имеется письмо, отправленное другу Левону Атовмяну в феврале 1942 года из Куйбышева, куда композитор с семьей был эвакуирован в начале октября 1941 года и где он дописал Седьмую симфонию.

«5 февраля 1942 г. Куйбышев.

Дорогой Лева.

Пользуюсь любезностью отъезжающего в Москву Ф.Ф. Сабо и посылаю тебе это письмо. Спасибо тебе, дорогой друг, за память и за все то, что ты для меня сделал. Живем мы здесь неплохо. Скучаем без друзей, рассыпанных по всему Союзу, и радуемся, когда имеем от них весточки. Надеюсь, что скоро водворимся на свои места. Имеем из Ленинграда трагические известия. Болен Нинин отец (Нина – жена Д.Д. Шостаковича – Н.Т.), больна ее трехлетняя племянница. С едой там дело обстоит трагически плохо, и при всем том ничем невозможно помочь. Эти обстоятельства вносят весьма трагическую ноту в наше существование. Плохи дела и у моей мамы. Кошек и собак в Ленинграде больше нет, и есть нечего. Ужасно все это тяжело.

Оркестр Большого театра под управлением Самосуда начал репетировать мою симфонию (7-ю). Репетиции идут прекрасно. Сегодня 1-ю и 2-ю часть играли всем оркестром. До сих пор репетировали по группам. На меня и на многих слушателей сегодняшняя репетиции произвела сильное впечатление. Звучит все хорошо. Оркестр великолепен. Самосуд тоже. Самосуду надо побольше дирижировать. Он большой мастер этого дела. Я предчувствую, что симфонию он сделает хорошо. Было бы хорошо, если бы на первое исполнение приехали бы из Москвы композиторы, а то здесь никого почти не осталось. Впрочем, надо надеяться, что скоро симфония будет повторена в Москве. Если будет из Москвы оказия в Куйбышев, пришли побольше бумаги, а главное конвертов и открыток. Здесь конвертов и открыток нет. Крепко тебя целую. Нина шлет привет. Д. Шостакович».

РНММ, ф. 32 № 1772

 

Много писем с фронта получал Тихон Николаевич Хренников. Его музыка в годы войны была особенно любима. За четыре военных года Хренников написал более двадцати песен, в том числе музыку к двум популярным кинофильмам «В шесть часов вечера после войны» и «Свинарка и пастух».

Ноты этих песен просили выслать на фронт наиболее часто. Интересно, что одно из подобных писем датировано 31 октября 1943 года, а сам фильм «В 6 часов вечера после войны» вышел на экраны только в 1944 году.Песня артиллеристов стала известной и завоевала всеобщую любовь еще до выхода на экран самого фильма. Она прозвучала по радио незадолго до премьеры фильма в исполнении автора. Тихон Николаевич обладал хорошим голосом и в 1947 году в фильме «Поезд идет на Восток» сам спел свою песню, аккомпанируя себе на баяне.

В 1943 году Хренников получил письмо от красноармейца по фамилии Арит.

«19 декабря 1943 г. Полевая почта 47784

Композитор товарищ Хренников!

У меня, больного бойца Красной Армии, есть к Вам одно производственное задание: как очень многим, так в особенности мне нравится Ваша музыка. У нас в плохоньком театре слабенькие артисты профессионалы ставили «Благочестивую Марту». Я пришел к выводу, что «Благочестивая Марта» это ведь готовая оперетта. Почему до сих пор из этой комедии ни один композитор не сделал оперетты? У других композиторов нашего времени она может быть и выйдет, но хуже, а мне хочется, чтобы вышло лучше и за подписью Т. Хренников. На мое письмо уже 3 месяца нет ответа. Пишу лично Вам. Хочу знать Вашу точку зрения. С приветом – бывший старший инспектор пожарной охраны Комитета по делам искусств при СНК СССР красноармеец Арит».

Неизвестно, довелось ли бойцу видеть в 1936 году в Вахтанговском театре спектакль «Много шума из ничего», но удивительно, что он почувствовал предрасположенность Хренникова к комедийным сюжетам зарубежных драматургов прошедших времен: после войны Хренников на основе своей театральной музыки создал балет, музыку к кинофильму и комическую оперу, а в 1978 году написал музыку к кинофильму «Дуэнья», также ставшую потом оперой. А вот комедии Тирсо де Молина «Благочестивая Марта» пришлось ждать своего воплощения в кино долгие годы – но уже с музыкой Геннадия Гладкова в 1980 году.

Письмо композитора Григория Фельдмана с фронта не только рассказывает о малоизвестных страницах его жизни, но и точно передает реалии военного времени.

Письмо адресовано Генриху Литинскому, профессору Московской консерватории. Фельдман не был его учеником, но любил и уважал знаменитого педагога и не раз пользовался его консультациями и советами.

Автор, разумеется, не имел права указать свое местонахождение, но по описанию можно предположить, что речь идет о Карельском фронте.

«Действующая армия. 4 августа 1944 г.

Дорогой Генрих Ильич!

Подошла пора до письма и Вам. До сих пор я вообще мало писал. Мы передвигались вперед такими темпами, что временами даже покушать не было времени (а в армии этот ритуал всеми чтится). Так что родные мои ничего не получали от меня больше месяца. Но теперь мы стоим на месте, и остановка эта из-за крепкой обороны противника сулит затянуться. На время мы выпали из сообщений Совинформбюро. О нас говорится: «Без существенных изменений». Очень уж природные условия тяжелы. Лес таежный, болота и озера без конца. По этим болотам, да еще с пушками и машинами – дело страшно тягостное. А противник на своей земле, в большинстве случаев охотники, спортсмены, хорошо ориентируются и чувствуют себя, как дома. До сих пор стояли здесь белые ночи. Светло было круглые сутки. Теперь, ближе к осени, день заметно короче, а вместе с этим ухудшаются условия для нас. Вчера была обнаружена в тылу у нас группа переодетых финнов, пробирающихся через линию фронта. По этому случаю всех подняли на ноги и всю ночь сторожили тропы в лесу, ведущие мимо нас к передовой. Ночью вообще редко удается спать.

Все остальное, как всегда на войне. Спим, не раздеваясь и не снимая сапог, умываемся раз в неделю, а что до книг, то только урывками можно позволить себе такую роскошь. Сегодня мне все же удалось прочесть десяток страниц из Истории искусства Вермана, из которой наши солдаты предварительно повыдирали на курево десятка три листов. Ну, будьте здоровы. Пишите мне. Очень буду признателен. Ваш Г. Фельдман».

Григорий Петрович Фельдман прошел всю войну — с 1941 года до Победы. С 1948 года он руководил композиторской студией в Махачкале. За восемнадцать лет, прожитых им после окончания войны, Фельдман написал много симфонических сочинений — Сюиты на дагестанские и кабардинские темы, увертюры, концерты, Шесть вальсов для фортепиано с оркестром, квинтет, два квартета, трио, сочинения для фортепиано.

В огромном эпистолярном наследии (15 тысяч писем) выдающегося пианиста, профессора Московской консерватории Александра Борисовича Гольденвейзера немало писем военных лет, полученных от многочисленных учеников, коллег и знакомых. Одно из писем датировано 12 мая 1945 года. Автор письма – Наум Маркович Бродский, пианист, ученик Александра Борисовича Гольденвейзера, стал непосредственным очевидцем выдающегося события. Объявление о капитуляции Германии застало его в Австрии, в небольшом городке неподалеку от Вены. Впечатления о непосредственной реакции солдат, офицеров и жителей городка - «праздник со слезами на глазах» - определяют восторженный, эмоциональный тон письма.

«Дорогой Александр Борисович!

Вот и настал тот великий день, о котором мы все мечтали почти 4 года.

Я хочу поделиться с Вами своей великой радостью.

Трудно себе представить, что здесь было. Тотчас же после объявления о капитуляции все вышли на улицу. Начались объятия, поцелуи, крики. Австрийцы, не зная, в чем дело, перепугались и спрятались в погребах, ибо тут же поднялась невероятная стрельба. Стреляли все. Танкисты начали стрелять из тяжелых пулеметов, и некоторые умудрялись палить из тяжелых пушек. Те, которые спали, были разбужены этой музыкой, приняв все за уличный бой. Было много курьёзных моментов.

Вершиной всего были митинги. Здесь уже было более организованное выражение восторга. Торжественная тишина. Строй. Ораторы. И тут я увидел то, что еще не встречал на войне. Солдаты, бывалые, закаленные солдаты, я сказал бы, высушенные ужасами войны, плакали в строю, а офицеры, открывая митинги, скажут два слова и откашливаются, будто поперхнулись. А у них комок в горле стал. Это невозможно себе представить. Никто уже в эту ночь не спал. Все веселились и пьянствовали до утра. Уже перестали говорить слово если. Все прямо говорят о доме, семье и своих идеалах, без всяких условностей.

Я себя уже снова считаю дипломником. Все мои мысли в Москве, в консерватории».

Наум Маркович Бродский был награжден орденом Красной звезды и медалями за освобождение Вены и Праги. После войны он работал преподавателем по классу фортепиано в Донецком музыкальном училище. Бродский выступал с концертами в филармонии как пианист и органист. Он был также талантливым лектором, увлекательно рассказывал о любом композиторе и иллюстрировал лекции исполнением его сочинений.

Всего несколько писем из большой музейной коллекции рассказывают о жизни людей, для которых война стала рубежом, временем испытаний. Величайший композитор XX века Дмитрий Шостакович и скромный учитель музыки Наум Бродский, композиторы Евгений Макаров и Григорий Фельдман… Их письма родным и близким людям были той прочной нитью, которая помогала выжить, дарила надежду на победу и возвращение к мирной жизни, к музыке. Все они пережили войну и смогли вернуться к прежней жизни – но оказалась ли она, эта жизнь, такой, как в довоенное время? А сколько замечательных музыкантов, талантливых композиторов не вернулись с войны, как Фарид Яруллин, погибли от голода в блокадном Ленинграде, как Борис Гольц или сгинули в фашистских лагерях, как Абрам Дьяков? Потери невосполнимы.

Письма как документальные источники были использованы в экспозиционно-выставочной деятельности Музея. В год юбилея Великой Победы военные письма стали объектом особенного внимания. Они вошли в два выставочных проекта, подготовленных силами музея, - виртуальная выставка «Музыка героев» и проект «Экспомузыка» на радио Орфей.

Тексты писем Е. Макарова, Г. Фельдмана и Н. Бродского публикуются в сокращении.