Уникальный дар Шаляпина

В 1963 году дочь Фёдора Шаляпина Марина передала в дар Музею музыки два десятка фотографий своего отца. Среди них – одна весьма необычная. С первого взгляда нелегко узнать знаменитого артиста. Шаляпин облачился в женскую белую вязаную кофту на пуговицах, на голову повязал длинный чёрный шарф, из-под которого торчат редкие седые волосёнки, – и преобразился в старушку.

Шаляпин обладал непревзойденным даром перевоплощения. Он часто веселил своих друзей, изображая то цирковую наездницу, то Наполеона, то Данте. Один из биографов певца упоминает Шаляпина, изображающего старуху-крестьянку, которая рассказывает о Всемирном потопе: уж не она ли запечатлена на этой фотографии? «И пошел дождь. Первый день лил сорок дней и сорок ночей, второй день лил сорок дней и сорок ночей, третий лил…» И публика покатывается со смеху. А еще друзья Шаляпина вспоминали изображённую артистом старушку, с трудом вдевающую нитку в иголку.

Двоюродная сестра Сергея Рахманинова летом 1923 года гостила на его даче в Америке. Навестить Рахманиновых приехали артисты Художественного театра, который гастролировал в Соединенных Штатах, и вместе с ними – Шаляпин. Софья Александровна вспоминала, как «Шаляпин, по обыкновению бывший центром общества, и другие гости рассказывали наперебой разные истории, чтобы посмешить хозяина. Фёдор Иванович изображал захлёбывающуюся гармонику и пьяного гармониста, которого вели в участок, даму, надевающую перед зеркалом вуалетку, старушку, молящуюся в церкви, и прочий смешной вздор».

А вот еще одно воспоминание – Ольги Книппер-Чеховой. После ужина в ресторане «Эрмитаж», на котором Федор Иванович развлекал гостей, она написала Чехову: «Шаляпин рассказывал анекдоты, но не сальные, я до боли хохотала. Какой он талантливый! Рассказывал о сотворении мира; о том, как поп слушал оперу “Демон”; как дьякон первый раз по железной дороге ехал».

Природа наделила Шаляпина выигрышными для актера внешними данными: его чисто русское лицо со вздернутым носом, почти бесцветными глазами, светлые волосы были подобны чистому листу, на котором можно рисовать любые портреты. Шаляпин гримировался сам и в гриме мог перевоплощаться и в Ивана Грозного с его пронзительным взглядом, и в ассирийского царя Олоферна, и в изможденного, бестелесного Дон Кихота.

Но и без грима Шаляпин мог мгновенно превратиться в любого человека. Эта способность, как и любовь к театру, проявилась у него с детства. Артист вспоминал, как играя с мальчишками в казаки-разбойники, он воображал себя Стенькой Разиным, а саму игру называл «Стенькиными наваждениями». Так театр с детства навсегда вошел в его жизнь, и, по словам Шаляпина, свел его с ума.

Сохранившаяся смешная фотография – свидетельство уникального дарования Шаляпина-артиста и Шаляпина-художника.

Ценные фотодокументы – это достояние нашей культуры.

Н. Тартаковская