Венера и три грации

В музее-квартире Николая Семеновича Голованова хранится очень интересная картина из его коллекции – «Венера и три грации». Ее автор – Любовь Попова, русская художница, стоявшая у истоков отечественного авангарда. Она училась живописи в школе Константина Юона, посещала мастерские «Башня», увлекалась древнерусской живописью, изучала итальянский Ренессанс непосредственно в Италии. Наибольшее влияние на ее творчество оказало обучение в Париже, где она активно работала в знаменитой мастерской «Ла Палетт», а также в Лувре и музее Клюни. Именно в Париже Попова создала копию с фрески Сандро Боттичелли «Венера и три грации». Оригинал фрески хранится в Лувре.
Произведение, с которого была сделана копия, входит в цикл фресок Боттичелли с флорентийской виллы Лемми. По предположению специалистов, они созданы в 1483 году. Однако учёные до сих пор спорят о том, кто же изображен на картине. Есть версия, что это Джованна Альбицци, ставшая впоследствии женой Лоренцо Торнабуони – одного из самых знатных, богатых и просвещённых людей своей эпохи.
Как известно, на творчество Боттичелли повлияла философская школа флорентийских неоплатоников. Согласно их учению, Бог воплощает себя в земной красоте, телесной и духовной – одна без другой невозможна. Венера – аллегория гласа Божьего, откровение прекрасного, через которое душа человека спасается, обретая бессмертие. А три грации олицетворяют собой три разных проявления щедрости: давать, получать и возвращать.
Фреска Боттичелли – бесспорный шедевр. Колеблющиеся позы, длинные гибкие фигуры, едва касающиеся земли, тонкие цветовые нюансы придают произведению особую утонченность, гармонию, вневременной характер. Любови Поповой удалось передать настроение, присущее работам Боттичелли. Несмотря на то, что ее произведение – не фреска, а картина, написанная на холсте, художница смогла сымитировать матовую поверхность фресок, тонкость цветовых переходов, создать иллюзию утраты части красочного слоя, – черты, присущие оригинальной работе Боттичелли из коллекции Лувра.
Это полотно Попова привезла в Москву и подарила Румянцевскому музею, а Николай Семенович Голованов приобрел картину, когда музей был в процессе расформирования.